В конце пути нас, по идее, ждет более тесный экономический союз, в шаге от политического федерализма.

Еврокризис отступил, оставив англо-саксов в дурацком положении. В 2012 году воздухе повисло ощущение неизбежной катастрофы. Главными паникерами были американцы и британцы. Однако, как выяснилось, слухи о преждевременной кончине единой валюты и Еврозоны вместе с ней были сильно преувеличены. Самые ярые еврофилы из кожи вон лезли, доказыая, что европейские правительства успешно прошли все экономические проверки на прочность. Континент и сейчас может похвастаться хоть небольшим, но ростом, правда на фоне хронической безработицы и огромных государственных долгов. Банковская система пребывает в плачевном состоянии, а политические баталии разгораются с новой силой. Но, надо сказать, что министры финансов больше не проверяют спрэды по государственным облигациям ежечасно. На периферийные рынки возвращаются частные инвесторы. Многие критики и пессимисты совершили общую большую ошибку - недооценили политическую волю европейских лидеров, их желание сохранить валютный союз. Считалось, что периферийные страны не выдержат жестких мер фискальной консолидации. Мятежи и акции протеста охватят Афины, Рим, Мадрид и Лиссабон. Германии не хватало политической поддержки для оказания помощи должникам. Все так, но теперь пришло время задуматься над тем, в чем же ошибались пессимисты. Ответ на этот вопрос подскажет нам, каким будет будущее Европы, ее структура и архитектура, во что выльется политическая концепция Еврозоны.

Этот аргумент не лишен оснований. В частности, Греция выглядела так, словно она уже готовы выскользнуть из валютного союза. Испания, казалось, столкнулась с непосильной задачей - ей нужно было восстановить финансовую систему, быстро разваливающуюся на части. Периферийные экономики демонстрировали безнадежную неконкурентоспособность. Немцы были настроены особенно враждебно, не желая и слышать ни о каких программах финансовой помощи странам Средиземноморья. Однако в аналитических выкладках британцев, да и американцев тоже, не учитывалась сила политического влияния. Все предпринятые попытки поддержать евро не отличались изяществом. Постоянные колебания и нерешительность снизили эффективность мер. Однако за фискальной консолидацией, программами помощи и механизмами финансирования стоит серьезная решимость. Для многих британцев - в частности, не так давно мы слышали об этом из уст самого Премьер министра Дэвида Кэмерона - ЕС это единый рынок. Для остальных - это политический проект - гарант мира и спокойствия между Францией и Германией, залог свободы в странах с бывшими диктаторскими режимами правого или левого толка, и весомый европейский голос в мире, где сила и влияние постепенно перетекает на восток. В прошлом году один немецкий чиновник как-то сказал, что всем повезло, что Британия не вошла в состав Еврозоны. Если бы она присоединилась к валютному союзу, то снова сбежала бы при первых признаках проблем. 

Поворотный момент наступил, когда Канцлер Германии Ангела Меркель пришла к выводу, что коллапс Еврозоны повлечет за собой развал ЕС. Германия потеряет стратегическую основу своей безопасности и благополучия. Поразительно, как резко изменился национальный дискурс в считанные месяцы. Разговоры о "никчемных греках" эволюционировали в размышления о жизненно важной роли евро в обеспечении интересов Германии. Меркель в конце лета решила, что выпускать Грецию слишком опасно. Примерно в то же время она встала на сторону Европейского центрального банка, выступив против родного Бундесбанка. Марио Драги, председатель ЕЦБ, получил зеленый свет и смог гарантировать надежность облигаций периферийных стран. Как только ЦБ позиционировал себя в качестве кредитора первой инстанции, рынки остались по ту сторону баррикад, где победа не возможна. 

Еще одна ошибка - концептуальная - продукт сухой экономической теории и стерильного разума. Пессимисты утверждали, что Еврозона стоит перед двойственным выбором: стать экономическим и политическим союзом, соединенными штатами Европы, или кануть в лету. Поскольку Германия, Франция, да и другие страны не спешили отказываться от своей национальной уникальности, напрашивался вывод о том, что евро - это валюта без будущего. Но то, что французы считают созданием Европы, не укладывается в существующие политические модели. ЕС объединяет в себе наднациональное и национальное. Евро отлит из того же сырья. Конечно, нужно было обеспечить гораздо более тесную экономическую интеграцию с самого начала. И, да, чтобы сохранить единую валюту, в конечном счете, потребуется сделать большой шаг в сторону фискального федерализма. Но ни политический союз, придуманный Германией, ни экономическое правительство, предложенное Францией, не подразумевают отказ от национального суверенитета. В ближайшее время Международный валютный фонд должен опубликовать отчет, в котором будет говорится о том, что дежа полномасштабные политические федерации сильно отличаются друг от друга по степени и характеру распределения экономической власти между центральным правительством и отдельными штатами. Лишь немногие заходят так далеко, чтобы предложить централизованную гарантию по займам - а именно это подразумевают те, кто призывает Еврозону к выпуску еврооблигаций. Барака Обаму такие предложения шокируют. Отвечая на вопросы о нежелании немцев выписать чек с открытой суммой, президент США отметил, что понимает сомнения Меркель. В конце концов, в США отдельные Штаты тоже не должны спасать своих задолжавших соседей. 

Пункт назначения для Еврозоны - это, судя по всему, более тесный экономический союз, который, однако, не содержит элементов политического федерализма. Немат Шафик, заместитель управляющего директора МВФ, очень удачно выразил эту мысль на заседании франко-британской группы в Париже. Судьба Европы определяется, вероятно, "неясной серединой геометрических переменных и гибридов федеральных и межправительственных решений". Перед евро все еще стоит множество политических и экономических проблем - однако, те, кто винит во всем единую валюту, также должны объяснить, почему в Великобритании дела идут не многим лучше. Никто не может быть уверен в том, что валюта будет жить вечно. История наглядно демонстрирует, что валютные союзы часто распадаются. Но, по крайней мере, мы знаем, что политики не сдадутся без боя.